Качество городской среды и концепции нового урбанизма в последнее время стали предметом для обсуждения не только профессионалов, но и вполне равнодушных граждан.

Едва утихли споры по поводу позиции Владивостока в рейтинге, который подготовили специалисты института «Стрелка», как нас посетила преподаватель архитектурной школы МАРШ Мария Фадеева в рамках подготовки грядущей большой выставки про советскую архитектуру в Центре современного искусства "Заря". Она не только много общалась ведущими архитекторами города и открывала исторический центр под руководством директора музея им. Арсеньева Виктора Шалая, но и самостоятельно гуляла по улицам.

Один из объектов исследования Марии – влияние архитектуры на психологическое состояние горожан. «Архитектор изменяет мир и делает людей счастливыми», - озвучила Мария утопическую идею ХХ века на своей лекции «Архитектура и шоколад», которая состоялась в ЦСИ Заря сразу по приезду гостьи.

В лекции мелькали известные московские архитектурные объекты: Крымская набережная, Парк Горького, Детский мир, восприятие которых Мария неожиданно исследовала в парадигме психологических защит борьбы со стрессом: замещение, вытеснение, реактивное отрицание.

Конечно, после этого мы слезно попросили Марию проделать ту же самую сублимацию с архитектурными объектами Владивостока: Набережной – тупиковой ветвью эволюции, мостами – устремленными в вечность, элитными жилищными комплексами – чесалками для эго. Но для такого глубокого анализа гостье нужно было провести во Владивостоке не одну неделю, поэтому мы ограничились пока поверхностным взглядом опытного профессионала.

- Опишите свои впечатления от архитектурного ландшафта Владивостока?

- Для меня тут многое непривычно, и от того любопытно. В Москве, конечно, есть семь холмов, но не такой высоты. Да и стоят они дальше друг от друга.  Кажется, что лучше бы в советские времена за размещение типовой застройки отвечали не ленинградские проектные институты, где преимущественно работали люди, жившие в плоском городе, плохо представлявшие себе, что такое сопки и распадки.

Впрочем, пятиэтажки по проспекту Столетия стоят красиво, под углом, девятиэтажки тоже не раздражают. А вот при взгляде на панельные дома 1970-х, понимаешь, что архитекторы сюда не приезжали, что их план излишне умозрительный, без мысли о силуэте. Хотя я слышала, что в это время уже и кто-то из местных занимался генпланом.

А самое для меня странное, что эту практику продолжают спустя 25 лет после распада СССР, еще и в более высотном формате: на Орлиной сопке, на возвышенностях Эгершельда, где лучше бы смотровые площадки делать и видовые рестораны. 

При этом советская застройка была настолько индифферентна, что время обволокло ее своим жизненным флером, тогда как современные авторы стремятся создать уникальные формальные высказывания, но как-то без связи с содержанием конкретных мест. Такая рассинхронизация прямо-таки нервирует.

- В других городах по-другому?

- Все российские города, где я побывала, так или иначе пережили период модернистского типового домостроения и реактивного строительства псевдо-элитных комплексов, но каждая среда проглатывает это по-своему.

- Такая обстановка какое психологическое состояние вызывает у людей? Стресс?

- Москвичу сложно фиксировать стресс.

Там он у подавляющего большинства приехавших людей, потому что их в детстве мамы и бабушки не учили, как этим пользоваться – как ходить по такому большому и многолюдному городу, как ездить в этом метро. Также и я, будучи  во Владивостоке приезжей, лишена каких-то необходимых навыков. В центре мне было достаточно комфортно, а в остальном – сложновато.

Я из города, где очень хорошо развит общественный транспорт, причем я даже не касаюсь метро. Недавно, например, появились магистральные маршруты наземного транспорта, которыми легко может пользоваться даже турист. Владивосток же я могу исследовать либо на такси, либо очень медленно, так как водители автобусов остаются на остановках непредсказуемо долго.

С другой стороны, в часы пик и на автомобиле мобильность нулевая. Разбитый асфальт, однообразные панельки и замусоренные темные пространства у подпорных стенок нецентровых районов, создают ощущение постоянного риска: что заблудишься, споткнешься, а то и встретишься с кем-нибудь опасным.

Как я понимаю, большинство владивостокцев, заходя в свою квартиру, если она не на первом этаже и не смотрит в подпорную стенку, могут видеть даль, чего не бывает в Петербурге вне набережной Невы, да и в Москве - редкость. Наверное, из-за этих прекрасных далей, куда можно устремлять взгляд, и постоянного перемещения в автомобиле, люди  не замечают того, что у них под ногами.

- Что вы скажете об историческом центре?

- Это очень увлекательно. Меня директор Музея им.Арсеньева провел по Миллионке, бывшей корейской улице, в районе Пологой показал старые домики. Есть много прекрасной дореволюционной архитектуры в стиле модерн. В здании филиала Эрмитажа сохранились красивые интерьеры.

Правда, жаль когда в таких старых интерьерах не берегут аутентичные детали, видела, что поменяли окна на пластиковые и подоконник вытащили – очевидно, мраморный.

Такая бесчувствуенность к наследию расстраивает.

- Какие еще проблемы увидели?

- Беспокоит центральная Набережная – нехорошо, что приезжие вытесняют местных жителей из центра, что кроме сопок на горизонте, да гребешка в меню кафе, ее ничто не отличает от черноморских. Сегодня наблюдается изменение условий гостеприимства в тех туристических городах, где это еще не до конца сложилось.

Глядя на Рим и Барселону, жители которых уже стонут от переизбытка туристов, города, которые только начинают выстраивать туристические стратегии, могут учесть ошибки коллег. В центре должны оставаться люди, это пространство, где местные встречаются с гостями города, они совместно разделяют это пространство.

Кстати про туристов: они ведь все сегодня хотят фотографировать увиденное, а здесь на каждом видовом пятачке упираешься в парковку. Обидно. С другой стороны, совершенно очевидно, что городу нужны парковки. Но более продуманные. Вообще здесь машин столько, что нет ощущения, что у тебя есть соседи.

И еще интересный для меня феномен пит-стопов, расположенных внутри города. Они ведь изначально возникли как часть автобана, поэтому совсем не про городскую среду, а про трассу и обочину.

- Может, всем пересесть на велосипеды?

- С велосипедами из-за сопок, я думаю, здесь будет тяжко. Только если с электромоторчиком как в гористом Стокгольме.

- Что принципиально можно во Владивостоке улучшить?

- Переосмыслить подпорные стенки, в которые стараниями ленинградских архитекторов, жители нижних этажей смотрят из окон. И не просто расписать, а понять их как сеть маршрутов – зачем она нужна, как здесь люди ходят, как они могли бы ходить.

В Москве, например, первые этажи на больших улицах стали выводить из жилого массива, чтобы появлялось больше инфраструктуры.

Здесь тоже можно легко навести порядок на уровне первого этажа, потому что ты вроде поднимаешься наверх и справа уже окна третьего этажа, а слева снова первый. Хотелось бы проявить логику связей между всеми этими лестницами, переходами.

Живут же в нескольких уровнях соседние к вам Сингапур и Гонконг - пешеходы там ходят по третьему, пятому этажам.

Если учитывать, что ключевая задача города – не поразить всех величием, а просто сделать повседневную жизнь более комфортной для его жителей, то пешеходная инфраструктура должна быть в приоритете. Во Владивостоке еще много таких глухих пустынных мест – за набережными, под мостами, по которым ходить интуитивно небезопасно.

Вот если ты идешь под каким-нибудь берлинским мостом, то не чувствуешь опасности, потому что чисто, обустроено. А здесь я вижу такое количество мусора, что у меня автоматически срабатывает сигнал тревоги.

Порт хотелось бы куда-нибудь убрать за черту города, как это сделали крупные европейские портовые города. Потому что это какая-то прямо не современная сейчас тема.

- А идеи пешей доступности работа – дом – отдых в концепции нового урбанизма – чтобы все работники порта жили в районе Эгершельда?

- Так не бывает. Такие идеи часто возникали на разных этапах домостроительной мысли, но так бывает только с моряками, которые живут, в общем, на корабле и могут далеко не ходить, потому что все, что интересует, рядом. А все остальные люди все равно хотят в музей, любимый ресторан, и ребенка отдать в конкретную школу.

Человеку должен быть доступен весь город.

- В целом как бы вы Владивосток описали?

- Хороший романтичный город, только нужно его чуть-чуть подремонтировать и сделать общим, так чтобы не было ощущения отъема пространства при строительстве каждого нового объекта.