Презентацию выставки с проблематизирующим названием «К Востоку прилагается Запад. К дивану прилагается хвост» московский арт-дуэт начал с того, что быстро переодел штаны: Олег натянул рейтузы модного лососевого цвета, а Евгений – брюки-дудочки в интеллектуальную бело-зеленую шашечку.
Потом они повернулись к зрителям, взялись за руки и стали уж совсем похожими на Траляля и Труляля, встреченными Алисой (не шеф-куратором ЦСИ "Заря" Алисой Багдонайте, а той, из истории сказочника Льюиса Кэрролла) на опушке леса. После чего в сопровождении изумленных зрителей Олег Елисеев побежал переливать морскую воду в ведро и потом катать его по натянутым над лестницей веревочным тросам.
Изумленные зрители тоже могли поучаствовать в этом невинном развлечении, а те, кто не хотел катать, были отправлены натирать овальные камни, олицетворяющие тюленей на отдыхе и красиво разложенные на паласе (тюленьи лапки были сделаны из матерчатых рабочих перчаток) ароматическим маслом Johnsons Baby – гипоаллергенным, чтобы не нервировать защитников животных.
И хотя на открытии Олег Елисеев сказал: «Здесь вы увидите совершенно новую выставку, где мы пытались понять, что к чему. Ничего не поняли, чего и вам советуем», некоторые вопросы мы попробовали прояснить.
- Расскажите, как я понимаю, вы приехали во Владивосток, чтобы сделать очередной разрыв шаблона?
- Наверное, это уже пусть решает зритель. Мы приехали больше недели назад, что-то успели посмотреть и попытались поработать с местным контекстом.
- Что успели посмотреть?
- Ездили на остров Русский – и днем и ночью, несколько раз. Купались в море. На китайском рынке ходили в китайку. Я впервые съел живую устрицу. Такой, наверное, классический набор переживаний туриста, впервые посетившего Владивосток. Природа, море – здесь все совершенно по-другому, чем в Москве.
Очень обидно, что у вас трамваи убрали. Я сторонник общественного транспорта, потому что люди и так очень разобщены, и так было бы хорошо доехать на трамвае с Зари куда-нибудь.
- Что произвело самое сильное впечатление?
- Ничего оригинального, скорее всего, не скажу, но – это вот гигантское расстояние, которое пришлось преодолеть. Потому что в такие моменты ты очень явно понимаешь масштабы планеты, что земля – действительно круглая и ты можешь находиться со знакомыми людьми в совершенно разных частях этого шара. И мне кажется, что это очень влияет на культурный контекст: восемь часов полета, а ты все еще в той же стране. Это с одной стороны, ужасает, а с другой – этот вопрос масштабов очень важен, на мой взгляд.
Для нашей страны – это такое сочетание чего-то дико гигантского, огромного и чего-то маленького. Это как в науке, когда открыли атом и увидели, что его строение аналогично строению Вселенной. И вот это ощущение себя как такой микроскопической единицы в масштабе страны или всего космоса переходит и в социальную сферу тоже.
То есть вот это вот дикое соотношение некоего количества сверх-богатых людей и огромного количества сверх-бедных. Я не говорю, что эта проблема существует только в России, просто на фоне России она как-то особенно заметна – огромная страна и огромное количество маленьких людей.
- Вы знаете, что открытие выставки совпадает с выступлением Алексея Навального на площади, как вы думаете, это как-то политизирует контекст?
- Нет. Мы далеки от политики и к Алексею Навальному не относимся скорее никак.
- Когда Алиса предложила вам приехать, сомнения были или сразу согласились?
- Никаких сомнений. Мы были очень «за». Потому что билеты – довольно-таки дорогие, возможности просто так приехать во Владивосток у нас нет.
- Одна из ваших предыдущих выставок называлась «Х...во. За...сь». В названии этой тоже есть глубокий философский подтекст?
- «К Востоку прилагается Запад. К дивану прилагается хвост» - да, здесь можно найти аллюзии на китайскую философию, но мы не хотели бы глубоко погружаться в этот контекст, потому что есть художники, которые его слишком хорошо знают.
Нам более важен процесс коммуникации с людьми, причем с теми, кто далек от современного искусство. Мы хотим, чтобы как можно больше зрителей смогли так или иначе проассоциировать наше искусство с собой, своей жизнью, поэтому стараемся говорить на таком языке, который будет понятен любому человеку.
- Вы же в первую очередь работаете со смыслами, а не с формами, или форма тоже важна?
- Мы работаем с массовым сознанием, со стереотипными клишеированными представлениями. Пытаемся реагировать внутри уже самого современного искусства, ломая те стереотипы, которые сформировались в сознании художников, кураторов. Форма тоже важна, мы все-таки художники, и работаем и с тем, и другим.
Это не обязательно чистый концептуализм, мы работаем с современными материалами, с какими-то народными предметами или природными: ракушками, покрышками, коробками. Мне важно найти взаимопонимание с людьми, потому что без коммуникации ничего хорошего не будет.
- Вы как художник чувствует на себе давление власти, ограничение в свободе высказывания?
- Самое страшное – это самоцензура, когда человек сам боится чего-то сделать. Это сейчас везде и это страшно. Потому что ты сам себе все меньше и меньше пространства для высказывания оставляешь. И в итоге доходит до абсурда, а попадать в ситуации, описанные Даниилом Хармсом, не хочется, потому что они обычно заканчиваются очень печально.
- Масс-медиа влияет на вас как на художников или вы можете ему сопротивляться и создавать свой собственный контекст?
- Ну, это не возможно полностью игнорировать. Скорее, мы пытаемся это переосмыслить, по-другому подумать и показать явление с совершенно другого ракурса. Очень многое из того, что происходит и воспринимается тобой как тупиковая ситуация, таковой не является.
Наш знакомый художник говорил, что чтобы картина висела ровно, не обязательно трогать саму картину, можно просто перевернуть нарисованный на ней дом. В таком ракурсе мы и работаем – если картина висит криво, то надо перевернуть дом.
- А современное искусство куда в принципе движется?
- Сложно сказать, на мой взгляд, оно сейчас почти застряло, превратившись в машину, понятно всем как устроенную, это если смотреть на общемировой контекст. В ХХ веке все было немного иначе, это была зона свободы, эксперимента и альтернативной жизни. Одна из причин, что мы стали художниками – чтобы не ходить на работу и иметь возможность приехать во Владивосток.
- Кстати, а как вы стали художниками?
- Мы с Женей познакомились в Московском авиационном институте, а потом как-то начали общаться с художниками, стали заниматься современным искусством, а это очень засасывает. Мы самоучки, которые не ходили ни в какие арт-школы, но у которых были известные учителя. Так что через художников, через друзей художников, мы сами стали художниками.
С другой стороны, я уже со школы все время что-то придумывал, и это потом оформилось в какие-то высказывания. Могло бы все сложиться иначе, но я рад, что сложилось так, как сложилось.
- Есть глобальное послание к человечеству?
- Главное - не бояться, ну и далее, любовь, все такое...
