20 октября во Владивостоке завершается Владивостокская международная биеннале визуальных искусств, которая длилась месяц и располагалась сразу на нескольких площадках в центре города и на Русском острове.
В связи с этим поговорили с одним из гостей биеннале, директором регионального развития РОСИЗО-ГЦСИ Алисой Прудниковой о перспективах биеннального движения во Владивостоке: ориентации на Азию, привлечении местных арт-сообещств и совершенно новой оптике стороннего куратора.
- Алиса, что вы успели посмотреть из биеннальной программы и ваша экспертная оценка этого явления?
-Насколько я поняла, этот проект – пилотный для организаторов и они его позиционируют как некое «застолбление» бренда. Перерыв больше, чем четыре года, критичен для любого регулярного события. Я, как патриот биеннального движения, выступаю за сохранение и развитие этого формата, но, конечно, важно соблюдение необходимых «правил игры». Бросается в глаза компактность проекта и отсутствие интеграции местного контекста в основной программе. Я по своему опыту знаю, как важна амбициозная центральная площадка проекта, а здесь ребята задали себе планку делать биеннале на нескольких площадках, для чего нужна идеальная навигация и готовый к передвижениям зритель.
- А такой проект нужен Владивостоку, как вам кажется?
- Для Владивостока биеннальный проект – очень важная инициатива, так как в городе ощутимо не хватает современного искусства. У меня к Владивостоку есть и профессиональные амбиции: я хочу здесь открыть филиал ГЦСИ, поэтому мне было очень интересно посмотреть здесь проекты именно параллельной программы.
Я помню свой первый приезд во Владивосток четыре года назад и помню, какой потрясающей мне тогда показалась вся культурная ситуация: и то, что делал Чердак Forever, и отдельные художники, и вся активность Паши Шугурова. И сейчас все интересные для меня биеннальные проекты были в пограничных жанрах, связанных с комиксом, иллюстрацией, модой.
- Ощутимо не хватает, потому что потенциал территории большой или потому что по России в целом сейчас ситуация лучше?
- Конечно, в других российских городах-миллионниках ситуация намного лучше! С каждым городом, в принципе, ассоциируется определенное имя: с Самарой – Владимир Логутов, с Санкт-Петербургом – «Проспект непокоренных», в Екатеринбурге – Тимофей Радя и «Куда бегут собаки», в Красноярске – Алексей Мартинс.
Во Владивостоке – только Паша Шугуров, который уже и не во Владивостоке. Подчеркиваю, что это внешний взгляд, но показательно что имена молодых художников не на слуху. Поэтому мне бы хотелось поработать с местной арт-сценой в плане создания более системного образования и выставочной программной деятельности – того, что делает ГЦСИ и чего здесь нет.
- А то, что у нас есть: ЦСИ «Заря», Артэтаж?
- Это очень классные действующие истории. Еще галерея Арка – мощный игрок, постоянно двигающий тему Владивостока на международной арене. Но, на мой взгляд, то, что здесь недостаточно явлено, – это регулярная работа с глобальным и локальным контекстами. И для меня биеннале – это главный ресурс для того, чтобы местную сцену провоцировать взглядом постороннего куратора.
- Когда вы взялись делать биеннале в Екатеринбурге, там исходники были другие по сравнению с Владивостоком, лучше – хуже? Или в этом плане сравнивать некорректно?
- Да нет, все биеннале сравнивать корректно. В Екатеринбурге мы начали делать биеннале, исходя из очень понятной амбиции: мне хотелось, чтобы Екатеринбург появился на глобальной профессиональной карте мира. И дальше мы начали думать, как эту амбицию закрепить в конкретном формате, как сделать так, чтобы у всего мирового сообщества поездка в Екатеринбург была осмысленна и оправдана, чтобы у них появился драйвер того, что надо тут быть.
Тогда появился формат «индустриальной биеннале». И мы, конечно, много работали над спецификой региона - для нас всегда было важно интегрировать местных авторов и знакомить всех приезжающих кураторов именно с местной сценой.
И для Владивостока это очень важный шаг, потому что сторонные кураторы могут взглянуть на работы принципиально по-другому, не в рамках тех институций, к которым все здесь привыкли.
- Явная ориентация владивостокской биеннале на восток , на ваш взгляд, оправдана? Не интереснее было бы пойти поперек тренда и сломать шаблон: Владивосток – это про Азию?
- Мне кажется, очень важным поддерживать позиционирование, что вы - наша главная точка, где происходит продуктивный обмен с Азией. Когда я работала с азиатским куратором на третьей уральской индустриальной биеннале современного искусства, для меня это был такой драйв, такой новый взгляд на нас самих, новый язык, новый контекст.
И если Владивосток станет для России точкой, куда приезжаешь и видишь главные имена, тренды, события, философию, а еще и партнерские исследовательские проекты совместные, то это очень правильная амбиция. С другой стороны, никто не мешает работать с западным миром, это же глобальная условность.
Для меня, кстати, сейчас самый интересный проектный формат, из тех, что существуют в мире, – это Шанхайский проект, который придумали опять-таки эталон западной кураторский мысли Ханс-Ульрих Обрист и директор Шанхайского музея Гималаев Йунгву Ли. Эти два global-thinkers создали проект, ставший серьезной альтернативной биеннальному движению и говорящий про перспективу в сто лет, то есть не два года, не три, а целый век: 2016 – 2116.
И именно искусство становится драйвером в диалоге со всеми остальными сферами жизни, потому что за ним главная ответственность мыслить в супер-глобальной перспективе. И вот это проект вообще вне дискуссии, Азия ли он, Восток ли он, Запад ли он, этот проект думает глобально - где человек будет через сто лет. Это очень крутая амбиция. Ее легко сформулировать и ею очень легко жить. Мир гораздо больше и интереснее, чем какие-то специализации, и очень скоро мы окажемся в реальности, где никакие специализации не будут работать.
В общем, это все нужно уметь в своей голове умещать и этому всему открываться. Причем это все равно должно быть органично твоему происхождению, твоему месту. Только тот проект будет по-настоящему успешен, который происходит с территории и органичен ей, который любит эту территорию, выходит как бы из нутра и никогда не будет пришлым инопланетянином, а будет связан с внутренними местными процессами. И в этом как раз нужна работа местных экспертов, людей, погруженных в глубины – историков, ученых.
Мне кажется, что биеннале – это как раз платформа, которая не посвящена исключительно современному искусству, которое вообще всеядно и лезет на несвойственные ему территории, что этому как раз здесь можно дать очень много возможностей. Вся вот эта романтическая специфика: порт, встречи, расставания – это огромное количество перспектив от людей, которые здесь живут и которые сюда приезжают и интеллект, знания здесь заземляют.
- Но порт провоцирует и обратную тенденцию – очень большое количество талантов отсюда уезжает, условно говоря, «вымывается». Как с этим быть?
- Мне кажется, что это вообще вопрос какого-то такого здорового патриотизма. Если ты хочешь отсюда вымыться, ты вымоешься, вопрос только в том – какой след ты хочешь после себя оставить, хочешь войти в историю этого места или нет, хочешь его изменить так, чтобы было интересно или нет. Это же вопрос некой силы личности людей, которые здесь будут и захотят этому городу отдать что-то. Очень важная эмоция – когда тебе стыдно жить в неинтересном месте – она двигает горы в молодом сознании, потому что «какого черта я должен оставаться в месте, где мне недоинтересно?». И кто-то валит туда, где более интересно, а кто-то остается и делает так, чтобы было здорово и хорошо.
И вот это та самая творческая художественная мысль, которая способна создать. Я лично здесь сейчас хожу и любуюсь на людей на улицах, все мне кажутся умными, продвинутыми, красивыми, просто эстетический рай
- Может быть, следовало бы такую молодежь включить в команду организаторов?
- Тут не важно, кто ведет проект, важно, кто его создает. Пока биеннале проходит в формате выставки, то все зависит от того, кто приходит в качестве куратора. И специфика биеннале, что каждые два года ты находишься в разных руках, разных контекстах, и то знание, та перспектива, которую они с собой приносят – это всегда принципиально разный опыт. И ты одну и ту же территорию, одну и ту же ситуацию пропускаешь через разные опыты. И вот это то, что каждый раз может классно давать новую энергию.
Главная задача организаторов – думать, как финансово обеспечивать проекты, каким образом работать с партнерами, для того чтобы более амбициозные задачи реализовывать. Все-таки биеннале – это дорого. И надо всех к этому готовить.
- Можно ли считать, что ваша задача – нанести Екатеринбург на биеннальную карту мира реализована? В какой срок удалось этого достичь и какие прогнозы в этом смысле у Владивостока?
- С картой мира Екатеринбургу повезло, и это случилось уже после первой биеннале, на которой кураторы основного проекта сделали столь мощное высказывание, что мы прогремели по всему миру. То есть благодаря правильному выбору куратора, нас сразу узнали везде. Потом я стала активно работать во всемирной биеннальной ассоциации, и мы попали в десятку самых перспективных биеннале мира.
Про Владивосток мне сложно сказать. Это проект, который пока проявился своим первым высказыванием, но уже пошла, на мой взгляд, позитивная волна. Биеннале – это повод для профессиональной публики об этом разговаривать.
Четыре года назад я была во Владивостоке и у меня больше не было причины еще раз сюда приехать. Теперь есть. Ведь биеннале – это создание поводов думать в сторону Владивостока: а что дальше, а может, стоит сделать совместный проект, и возвращаться сюда.
